MITHUN

Ella, с пасибо за фоты

Девчёнки, нашла ещё потрясный рассказ про Индию Виктории Райхер из Израиля, люблю её творчество не меньше , чем Елистратова, тоже мадам с юмором, поэтому рассказ об Индии здесь, а другие- в Бу-га-га

Индийский колорит
Сама я в Индии, к сожалению, не была. Но в Индию съездила на гастроли моя подруга, театральный режиссер Саша Синай, со своей детской театральной студией. Я уже писала, как эта компания ездила в Германию на фестиваль - а ведь Германией их зарубежная жизнь не началась и не закончилась. В Индии они тоже выступили с большим успехом, после спектаклей погуляли по стране и в целом остались в большом восторге и от страны, и от поездки. А в частностях им пришлось не очень легко - все-таки совсем незнакомый край, да еще и дети у Сашки не самые простые. Студия у нее с хорошей репутацией, стоит внятных денег, а главное - находится в Герцлии, которая, в свою очередь, граничит с Герцлией-Питуах, где живут наиболее важные и наиболее обеспеченные из всех семей Израиля. Они посылают детей в театральную студию, не предполагая, что дети получат в этой студии какой бы то ни было экстремальный опыт. А зря.
Индийская жизнь израильской команды началась с молодежного хостела. В Индии есть два вида туристических услуг - "индиан стайл" и "юропиан стайл". Второе - это привычные нам безликие (или роскошные, для более обеспеченных посетителей) гостиницы, похожие на все европейские отели мира. Ехать в Индию и жить в европейских условиях Сашку не тянуло, тем более, что ей и не предлагали - индийские гостиницы "юропиан стайл", даже не самый роскошные, стоят дорого, и детские театральные фестивали - не их целевая аудитория.
А хостел оказался отличным местом, которое в Израиле или в Америке назвали бы "плавильный котел": разноцветная куча детей и взрослых жила большой толпой в чем-то вроде общежития, включающим в себя все, что только может предложить индийский колорит. Особых извращений индийский колорит не предлагал.
Питались гости фестиваля, и маленькие, и взрослые, в столовой. На индийский взгляд, наверное, столовая была обычной - но Сашка и ее дети поначалу несколько удивились. Даже не самые избалованные из нас как-то привыкли, что любая комната из чего-то состоит. Шифоньер в углу, буфет в другом, рояль на подиуме. Какая-то минимальная индивидуальность. Индивидуальность у столовой молодежного хостела, безусловно, была. Еще там были голые стены и голый пол. Больше в столовой ничего не было.
Собственно процесс питания выглядел так: из кухни приносят тарелки, каждая тарелка накрыта лепешкой, на лепешке горками лежат рис и подливки-добавки. Берешь свою тарелку, садишься на пол и приятного аппетита. В Индии нет трех вещей, в наших глазах наиболее тесно связанных с едой: стульев, столов и столовых приборов. То есть, возможно, где-то в Индии они и есть, но их еще нужно найти, а еда в тарелке - вот она, и лучше не раздумывать слишком долго, потому что на пол вот-вот придет вторая смена. Кстати, любая женщина оценит удобства уборки подобного помещения: пол подмел, помыл и чистота. Нет бесконечного мытья приборов, нет нудного протирания столов. Европейцы все-таки слишком сложно подходят к вопросам этикета, думала Саша, с материнским умилением наблюдая, как ее цивилизованные дети, не умея есть руками и не капать на себя, трогательно кормили друг друга с рук, пальцами подхватывая соус.
Дети - существа, в принципе, адаптивные, а вот товарищ режиссер в какой-то момент от общежития слегка устал. Саше захотелось побаловать себя чем-нибудь во-первых, вкусным, во-вторых, личным (то есть чтобы сто детей не сидели рядом на полу), а в-третьих... нет, даже говорить неудобно... в общем, чтобы во время еды на стуле посидеть. И не то что бы это было так необходимо, просто непривычная задняя часть побаливает слегка. Вечером, уложив детей спать, Сашка отправилась в ресторан. Причем ресторан специально выбрала не для туристов (впрочем, "для туристов" в той пригородной зоне и не было ничего), а для местных, индийский, сама с собой рассуждая, что там-то самое вкусное и самое настоящее ее и будет ждать.
В ресторане оказалось, действительно, прекрасно (и стулья были). Сашка назаказывала всякого индийского-интересного, ей его принесли. Благоухающее! В тарелке. И мисочки с соусами: берешь лепешку, отрываешь кусок, заворачиваешь в него рис, макаешь в соус, потом во второй и ам! - в рот. Но это кто умеет. А кто не умеет, тому сложней: этот сволочной рис, он же падает в соус и там же потом остается! И пойди его из соуса вылови, лепешкой-то.
Сашка мучалась-мучалась и пошла на кухню, ложку добывать. Это же, думает, все-таки не общежитие, здесь должны быть какие-то завоевания глобализации. На кухне - индусы, ужасно вежливые. Что-то не так, мэдэм? Чем помочь?
Мэдэм говорит:
- Мне, пожалуйста, ложку. Спун. Вот такую.
И руками показывает, какую.
- Сорри мэдэм, - извиняются индусы, - вы про что?
- Ну, про такое я, круглое... Чтоб поесть!
- Тарелку? Вам не дали?
- Дали, дали. Но есть - чем?
- Лепешку? Надо еще одну?
- Да нет же, спун! Вот такой!
И рисует на салфетке ложку: палочку и кружочек. Не понимают. Сашка рисует ложку подробно, с выемкой, ручкой и чуть ли не художественными тенями. Не понимают.
Ладно, думает театральный режиссер, пойдем путем примеров.
- Чем вы, - спрашивает строго, как государственный контроллер, - размешиваете еду?
И круговой жест показывает над кастрюлей, этюд "повариха над котлом".
Ей приносят большую палку.
- Вот, - говорят. - Размешиваем - этим.
Она не сдается.
- А в тарелки накладываете чем?
- Дык это, - улыбаются повара, - накладываем - рукой... Горстью вот, смотрите, набираем, и шмяк в тарелку... Что не так, мэдэм?
Нашли ей все-таки во всем ресторане одну-единственную ложку, неизвестно как попавшую на этот остров свободы. Сам главный повар лично отыскал. Эту ложку потом специально хранили на кухне для Саши, она еще несколько раз ходила в тот ресторан обедать. Ей там очень понравилось: и вкусно, и обслуживание замечательное, и даже стулья ложка есть. И повара ее полюбили, улыбались, показывали друг другу: глядите, ребята, как смешно эти белые едят. А перед отъездом торжественно поднесли в подарок ту самую ложку. Видимо, не предполагали, что в их ресторане когда-нибудь может оказаться еще один столь же избалованный человек.
Израильские дети, кстати, к еде руками в результате привыкли вполне, ничего. Сложнее оказалось с туалетом. В Индии существует два вида туалетов (да, вы уже догадались) - привычный нам "юропиан тойлет" и "индиан тойлет", специальная дырка в полу: ноги с двух сторон ставят на две платформы и, сидя на корточках, делают в дырку свои дела. Неверно, впрочем, предполагать, что "индиан тойлет" - это такое примитивное устройство, знакомое уроженцам СССР по модели "сортир вокзальный". Для "индиан тойлетс" в специальных магазинах есть разная керамика и разные варианты дырок: сиреневые с лиловыми платформами, белые с желтыми, в цветочек... В общем, это не бедность духа, а принципиально иной подход к задаче. В общественных местах "юропиан тойлет" встречается нечасто, разве что в наиболее шикарных гостиницах, а на всех остальных просторах - дырки и платформы. Которые, может быть, и знакомы отчасти уроженцам СССР, но которых категорически нет в Герцлии-Питуах.
Саша провела открытый урок. Она поставила своих интеллигентных девочек в кружочек, посередине разместилась сама, штаны снимать не стала, но дала подробные объяснения - что делать, куда делать и на что обращать внимание. А обращать внимание надо на то, что в Индии нет такого понятия, как "туалетная бумага" - вообще нет, его не существует. А есть кувшинчик. Ты сливаешь воду на те части тела, которые этого требуют (зачерпывая ее из специального бачка), а потом встаешь. Нюанс заключается в том, что, пока ты не слил воду, ты, как бы это сказать... без штанов. А бак с водой - чуть поодаль, а ты как нависал, так и нависаешь над дыркой, индиан тойлет. То есть ты стоишь над дыркой, стреноженный штанами, и из этой малоустойчивой позы тянешься к баку, представляя собой конструкцию не только вызывающую жалость, но и опасную в смысле возможного падения на пол.
Так можно же заранее кувшинчик налить?
Теоретически - да. А практически, когда тебе тринадцать лет и ты не привык что бы то ни было наливать до того, как пойти в туалет, а пойти в этот туалет тебе может быть нужно срочно, и ты бежишь туда, теряя тапки, и не держишь в голове, что предварительно там что-то куда-то нужно наливать... И ладно даже пол зальешь водой, но жалко ноги. Саша сказала: девочки. Не выпендриваться категорически! У нас есть своя туалетная бумага. Никаких кувшинчиков! Никуда не тянуться! Каждый берет рулон бумаги и носит с собой. Идешь в туалет - пользуешься бумагой. Всё.
И вот как-то в пятницу вечером пошла девочка Тали в том общежитии в туалет. Тали - чудесная, тоненькая, красивая девочка с косичками по плечам (как раз из Герцлии-Питуах). Способная, в студии на главных ролях, умница и интеллигентный человек. Но так получилось, что взять с собой туалетную бумагу она забыла - забегалась, с обеда вышла, не ходить же повсюду с рулоном. Пошла без бумаги, про воду, которую надо заранее налить в кувшинчик, забыла тоже, и, пытаясь дотянуться до бака с кувшинчиком и снятыми штанами, поскользнулась и провалилась ногой туда, над чем стояла. В дыру.
Нога застряла.
Тали дергает ногу раз, другой, расстраивается, достает мобильный телефон и спешно набирает смс. Маме, в Герцлию-Питуах.
- Мама, - пишет Тали смс из Нью-Дели, - мама, как делают в дырку? Я застряла в дырке ногой, а мне надо помыться и вынуть ногу. Мама, я не умею делать в дырку! Что мне делать?
Отправив маме смс и этим слегка успокоив нервы, Тали позвонила Саше, которая была в столовой. Саша пришла и вытянула ребенка из дыры. Помылись, успокоились, разобрались. А через полтора часа зазвонил телефон.
- Саша, - раздался в трубке сдержанный мужской баритон, - с вами говорит консул Израиля в Нью-Дели.
- Здравствуйте, - вежливо сказала Саша.
- У меня есть к вам несколько вопросов, - продолжил консул Израиля в Нью-Дели. - Почему вы не научили детей пользоваться туалетом, почему Тали Ауэрбах застряла в нем ногой и ПОЧЕМУ в вашем хостеле нет нормальных унитазов?!?
- Я научила детей пользоваться туалетом, - пролепетала Саша, - я уже вытащила Тали Ауэрбах и я не знаю, почему в этом чертовом хостеле нет нормальных унитазов. Наверное, потому, что мы в Нью-Дели...
Конкретно эту деталь консул, очевидно, знал и сам.
А дело было так. Мама Ауэрбах, получив смс, позвонила послу Израиля в Индии - она его знает, потому что она знает всех. Время, напомним, пятница вечер. Все уважающие себя израильтяне (включая израильтян, уважающих себя заграницей) сидят с семьей за субботней трапезой. Мама Ауэрбах оторвала посла от его субботней трапезы и потребовала срочно узнать судьбу её несчастной дочери, Тали Ауэрбах, и так же срочно предпринять что-нибудь относительно состояния хостеля, в котором нет унитазов и порядка. Посол позвонил консулу в Нью-Дели и потребовал разобраться. Консул оторвался от своей субботней трапезы, поехал в посольство, оторвал от субботней трапезы секретаршу, вызвал ее на работу, нашел вместе с ней телефон отвечающей за детскую делегацию Саши Синай и позвонил. Тон у него был суховатый.
Когда Саша и консул отдышались, они сошлись на том, что с хостелем ничего не поделаешь, а Нью-Дели в смысле сантехники - не Герцлия-Питуах, успокоили маму Ауэрбах, что Тали больше не сидит с ногой, застрявшей в туалете, и расстались друзьями. Тали после этого носила рулон туалетной бумаги чуть ли не на цепочке на шее, а Саша вспоминала ее смс при каждом заходе в туалет. И теперь у нее есть хороший знакомый - консул Израиля в Нью-Дели. Хотя вот у мамы Ауэрбах в приятелях ходит сам посол, а это, конечно, круче.
Одним из исторических наследий Британской империи в Индии является, как известно, левостороннее движение. Сашка, будучи нормальным израильским водителем, очень этим движением интересовалась. Но, передвигаясь по стране, она неожиданно обнаружила, что левостороннесть - далеко не самое интересное на индийских дорогах.
Израильскую делегацию возил специальный автобус, постоянно один и тот же. И в этом автобусе рядом с водителем все время сидел молодой человек, тоже постоянно один и тот же. Без него автобус ни разу не приезжал. Сашка гадала - охранник? Помощник? Консультант? Неужели индийский автобус - настолько сложное устройство, что для его вождения требуются двое? На вид вроде не космический корабль, но мало ли...
Оказывается, в Индии так принято. Пока ты едешь прямо - все нормально, никаких проблем. Нужно свернуть - высовываешь руку в окно и машешь изо всех. Хей-хоп, я сворачиваю! Всем всё понятно, сворачивай себе на здоровье, легко и удобно. Но это если тебе нужно повернуть направо. А если, не приведи Бог, налево? Вот для этого и нужен мальчик. Когда тебе дозарезу понадобится левый поворот, ты открываешь дверь автобуса, мальчик подходит к ней, высовывает свою руку и бурно машет. Хей-хоп! И автобус сворачивает налево. И чего тут не понимать?
А еще два человека в экипаже необходимы, если нужно сдать назад. В этом случае мальчик выходит из автобуса, заходит за него и начинает изо всех сил колотить по автобусу палкой. Это такой условный знак, пока колотит, можно ехать. Перестал колотить - остановились, что-то там не так. Саша тайком подошла и проверила, работают ли у автобуса поворотники и огни заднего хода. Работают... И зеркала у него тоже есть. Но зеркала в Индии - вещь декоративная, в них никто не смотрит. Чуть позже Саша ехала на такси, а такси всю дорогу гудело, ни на секунду не прерываясь. Полчаса. Сашка озверела и взмолилась водителю - мужик, зачем так гудеть? Голова гудит! Водитель объяснил: видишь, говорит, мы всю дорогу едем за грузовиком? Грузовик - он большой, то есть он на дороге главный. Если ему по каким-то его личным причинам нужно вместо вперед начать ехать назад, он просто берет и едет назад. А сзади у него мы! Вот мы и гудим, чтобы нас было слышно. Пока водитель слышит гудение, он знает - за ним кто-то есть, назад ни-ни, езжай давай вперед. Видишь, едет?
- Вижу, - послушно сказала Саша. - Едет.
- Ну и вот, - вздохнул водитель, устав от такого длинного объяснения. - А ты говоришь "голова гудит". На дороге главное - безопасность, а не голова!
С этим Саша не могла не согласиться.
Всех туристов по десять раз предупреждают: в Индии. Никому. Никогда. Ничего. Не давать!
И объявления везде висят: не будьте идиотами, не давайте никому ничего. А если дадите – не жалуйтесь потом.
Саша поднималась на гору к храму Ханумана. По дороге на гору она встретила стайку местных детей, продающих орешки - храм знаменит тем, что вокруг него живут обезьяны, и орешки нужны, чтобы можно было не только на тех обезьян посмотреть, но еще и с ними как-нибудь пообщаться. Сашка взяла пакетик, ей говорят: десять рупий, а она по израильской привычке поторговаться решила, давай, говорит, два на десять. Юный продавец согласился, отдал пакетики, Сашка взяла – и тут ей стало стыдно.
- Ну чего я, - думает, - делаю. Десять рупий – это шекель. Что я на шекель у него выторговываю, взрослый человек! Лучше бы помогла чем-нибудь.
И достала из сумочки-кошелька на животе комок этих самых рупий, «рупи», как их называют местные жители на своем английском. Комок рупий был очень толстым и большим, и весь целиком составлял где-то десять долларов. Оглядев столпившихся вокруг чумазых, хорошеньких, глазастых детей, Саша стала оделять их деньгами. И тебе на, и тебе, и тебе тоже на. Все получили. Уф.
Одарила всех, раздала все деньги и, довольная собой, пошла себе на гору. Но не тут-то было.
С дикими воплями «Мэдэм! Рупи! Джапати!» за ней поспешили дети. «Джапати» - это та самая лепешка, которую в Индии все едят и используют вместо ложки, вместо салфетки, а если бедные – так и вместо всего обеда. Дети спешили за Сашей, показывали себе на рот, себе на живот, дергали ее за кошелек и очень громко кричали:
- Мэдэм! Рупи! Джапати! Джапати, мэдэм! Рупи, джапати, рупии, джапати, рупи, рупи, рупи, рупи, джапати, джапати, мэдэм мэдем мэдееееееееееемммммммм!!!!!!!
Денег у Саши с собой уже не оставалось. Объяснить это детям не представлялось возможным, а главное - целесообразным. Выхватив из сумочки на животе фотоаппарат и камеру (которые могли просто вывалиться от дерганья за сумку), она побежала наверх. За ней вопящей толпой помчались дети.
Сверху шли два индуса и с интересом на всё это смотрели. Саша гневно обратилась к ним с тирадой, мол, что за дела, у вас тут индуизм и духовность, а при этом такое безобразие происходит! Подставив этим ловким маневром индусов под своих преследователей, она задержала и тех, и других, выиграла две минуты, опередила детей и, отдуваясь, забралась на гору.
Где обнаружила, что ей навстречу энергично движется большая стая обезьян.
Обезьяны надвигались целеустремленно, как хоккейная команда в нападении и быстро, как лавина. Они заворожено смотрели на блестящий фотоаппарат в Сашиной руке. Всех туристов (ох уж эти туристы) десять раз предупреждают: никаких блестящих вещей в руках при обезьянах! Они как сороки, они хуже! Но Сашка же вынула фотоаппарат, когда бежала - и теперь на него нацелился недружелюбный и очень плечистый вожак, а также его не менее плечистые подданные. Банда, идущая на разборки, выглядела бы менее убедительно.
А сзади приближались дети, и их пронзительные крики были хорошо слышны.
- Мэдэм! Рупи! Джапати! Мэдэм, джапати, рупи, рупи, ру…
Ровно в этот момент мэдэм увидела, как с последней боковой дорожки, занимая оставшееся свободное пространство, прямо на неё неторопливо идет коровье стадо. У Саши мелькнула мысль о вознесении на небо, но логика подсказала, что в данном идеологическом пространстве это вряд ли произойдет.
Пришлось выбирать из трех опций одну по принципу "другие хуже": мэдэм глубоко вздохнула и со словами "привет, Буренки" вторглась в общество коров. Изобразила из себя ледокол "Папанин", вошла в самую середину стада и медленно-медленно, как в известном анекдоте, спустилась с горы.
Дети в стадо не сунулись. А обезьян стадо просто смыло.
- Именно тогда, - сказала Саша мне потом, - я признала корову священным животным.
Вот что значит правильно организованная религиозная пропаганда.
Последним кадром в Сашкиной Индии была собака. Представьте себе: вокзал в Нью-Дели. Огромный, в разы больше какого-нибудь европейского вокзала. В Индии населения - миллиард, ну и вокзалы соответствующие. Текут людские реки, во всех направлениях движутся толпы, а посреди всех этих направлений лежит собака. Пузом кверху. Спит.
Еще раз. Вокзал. Центр зала. Толпы бредут, не разбирая дороги, во все стороны, не протолкнуться. Миллиард! И на полу спит мягкий зверь, подергиваясь во сне.
Сашка подошла к собаке, нагнулась к ней и говорит:
- Собак, ты чего? Ты охренела, вообще? Ты где легла? Ты соображаешь или нет?
Собака открыла один глаз, посмотрела на Сашку и закрыла глаз обратно.
Сашка присмотрелась и увидела, что вся толпа, весь миллиард, деловито и не убавляя шага обходит эту спящую собаку. Которая спит так, будто она на диване у бабушки. Ей нормально.
- Ну смотри, - сказала Сашка. – Тебе видней.
- Да ладно, - сказала собака и заснула снова.